Как Дашка выживает с пятью детьми
Напротив меня работает молодая двадцативосьмилетняя женщина. Работа не из легких, а что делать? У нее пятеро детей. Самой старшей одиннадцать лет. Младшему, Костику, полтора года.
Ненавязчиво всматриваюсь в черты ее лица. Приятной внешности, но уж очень замученной выглядит: которую неделю работает во вторую смену. Ухаживать за собой некогда. Дома еще и хозяйство. А как без него, с такой-то оравой ребятишек? До работы добираться два часа − и обратно так же.
Пыталась в очередной раз найти свое женское счастье, но... Отец ее последнего ребенка оказался подонком. Заработав деньги, тратил их на выпивку и сладости для себя. Сынок заглядывал ему в лицо, когда папаша пожирал очередную конфету. Малышу ничего не доставалось. Мало того, что не помогал ей, пил, избивал, тащил из дома все, что можно и нельзя. Прощала, принимала снова, надеясь, что мужчина что-то поймет, пересмотрит свою жизнь. Но, как говорят, «горбатого могила исправит».
И вот Дашка (так зовут мою героиню) снова осталась одна с детьми. Как умеет, так и ведет домашнее хозяйство, выращивает небольшой сад, есть своя коза и птица. А как же без этого? Нельзя! Дети же.
За дебош и рукоприкладство ее мужа забрали в изолятор полиции всего на трое суток. Это как? Что же надо сделать, чтобы поместили на 15 суток, а лучше изолировать от общества? (у него условный срок имеется).
Дети перепуганы и боятся его возвращения. Она же постоянно думает о том, что же будет, когда его отпустят? Уехать ей некуда, дом куплен на материнский капитал, а что ждет ее впереди − страшно подумать.
Живет Дашка в Краснодарском крае, в Калининском районе. Нет, скорее не живет − выживает. Берется за любую работу. Если на заводе работает во вторую смену, то с раннего утра она на шабашках: собирает картошку, чтобы на полученные деньги побаловать своих деток, да и скопить, чтобы старших в школу собрать. А уж что дело до самой, то как получится. Живет она в поселке Рогачевском, который потихоньку хиреет. Работы нет, жизнь не кипит. Школа на грани закрытия, так как мало детей, а здание школы, надо сказать, большое, осваивается не полностью, оттого тихонько разрушается, в бюджете на ремонт денег нет. Детям в свободное время заняться нечем. Как-то все пущено на самотек. Вяло реагирует участковый, никак не реагируют соответствующие службы: инспектор ПДН и служба опеки, социальная служба, поселковая и районная администрации. Куда же ей, горемыке, обращаться? В какие закрытые двери стучаться? И что вообще происходит с людьми? Только чуть надели «кителек» − и все, другой субъект, уже не человек. Почему должен грянуть гром, чтобы начали действовать? Все хают прошлый строй, а что было плохого? Я жила, училась, работала, рожала детей. И, поверьте, порядка было больше, не было такого резкого деления людей на касты.
Дашка все так же задумчиво работает, одна мысль набегает на другую, и видно, как на ее лице появляются морщинки. Она сосредоточенно думает, как ей выживать дальше.
Л.Е. Горбунова, Краснодарский край
