Среди живых людей погибает человек
Сегодняшняя история – это крик души одной женщины, небезразличной к судьбе сироты. Она, находясь в 100 км от попавшей в беду девушки, пытается ей помочь, звонит в различные инстанции, но все тщетно. И она обратилась к нам.
Вредакцию газеты «Хозяйство» позвонила Татьяна Ивановна Хмелева из г. Бутурлиновки Воронежской области. И вот что она рассказала о Юле – девушке с небольшими отклонениями, столкнувшейся с безразличием, буквально погибающей от голода среди равнодушных к ее судьбе людей.
Предисловие
– Юля жила у нас в Бутурлиновке шесть лет. Долгое время она проживала с больным туберкулезом мужчиной. Он был необщительным, закрытым человеком, она – тоже. Но всегда здоровалась. Юля часто ездила за продуктами, так как ее сожитель,
Николай, из-за болезни из дома не выходил. Когда Николай совсем слег и стало понятно, что долго он не проживет, сестра попросила Юлю его не бросать, обещала, что дом, в котором они жили, достанется ей. Николай умер в феврале этого года. Сестра приехала его хоронить да и осталась жить в доме. Оказалось, что по документам дом, в котором проживали Юля с Николаем, принадлежал Нине, его сестре. Нина не выгоняла из дома Юлю, но та и сама понимала, что оставаться в чужом теперь доме ей нельзя.
Как Юля стала сиротой
– Юля пришла ко мне и спросила, что ей теперь делать. Прежде чем давать ей какие-то советы, я попросила ее рассказать историю своей жизни, как она к нам попала. У нас ведь только разговоры о ней ходили. Шептались, что Юля − сирота, но кроме этого никто ничего не знал.
Юля родилась в г. Новохоперске. Ее мать сильно выпивала и однажды оставила маленькую дочку в парке в коляске. Городок был небольшой, и бабушке сразу рассказали, что ее внучка одна сидит плачет. Бабушка забрала Юлю, а затем отсудила ее у матери. Отец Юли тоже выпивал и злоупотреблял запрещенными препаратами, его посадили в тюрьму, где впоследствии убили.
Юля вспоминает, что жили они хорошо. У бабушки с дедушкой было три квартиры. Бабушка работала в больнице, дедушка – поваром в военной части. И еще он был хорошим портным.
У Юли есть аттестат об окончании средней школы, но, как она рассказала, ее переводили из класса в класс только благодаря бабушке: училась Юля плохо. Бабушке все время приходилось договариваться за внучку. Это сейчас, чтобы откосить от армии, многие притворяются дурачками, а раньше ребенок с отклонениями считался позором в семье. И бабушка очень хотела, чтобы единственная внучка закончила обычную школу. Была как все.
После школы бабушка устроила Юлю в ПТУ учиться на швею. Но как только девушка поступила в училище, бабушка умерла. Юля осталась жить с дедушкой, но вскоре дед снова женился на женщине гораздо моложе его. Он продал все квартиры в Новохоперске, и они с новой женой переехали в село Красное Новохоперского района.
Юля говорит, что дедушке она стала не нужна и решила уехать. Поехала работать в Белгородскую область. Из документов при себе у нее был только паспорт.
Однажды она сильно заболела, но из-за отсутствия медицинского полиса и незнания своих прав в поликлинику она не обратилась, и кто-то из людей предложил забрать ее с собой в Бутурлиновку, чтобы там ее положили в больницу. На тот момент температура у Юли не спадала несколько дней, и было подозрение на воспаление легких.
Без полиса Юлю в Бутурлиновке не брала ни одна больница, поэтому на лечение ее положили в туберкулезное отделение. Туберкулеза у нее не было, но воспаление легких вылечили. Находясь на лечении в этом отделении, она познакомилась с Николаем, который после выписки привел ее к себе жить.
После всего рассказанного мы решили начать с того, что Юля возьмет справку в тубдиспансере о состоянии своего здоровья. Туберкулеза, согласно справке, у нее не было и нет.
Поиск жилья для Юли
– Затем мы стали искать мачеху Юли (по возрасту она больше походит на мачеху, чем на бабушку. Дедушка Юли был 28-го года рождения, а женщина, с которой он жил, − 50-го). У Юли было от нее письмо, в котором она писала, что не хочет оставлять ее без крыши над головой и звала приехать. На руках у Юли была только копия документа на наследование половины дома, оставшегося от ее деда. В поисках мачехи я позвонила участковому и в районную администрацию. Участковый оказался хорошим человеком, дал мне номер телефона этой женщины. А вот ответ работника администрации мне сразу не понравился: «Знаем мы эту Юльку, она хоть один день где-нибудь работала? Она блудила, что ей теперь здесь надо? Пусть у вас там и живет».
Потом мне позвонила мачеха Юли и говорит: «Строение, в которое Юля собирается приехать, аварийное. Свет в нем есть. А газа нет». А мне Юлия рассказала, что дом отапливался газом и трубы отопления начинались в ее половине. Далее оказалось, что бывшая жена деда срезала все трубы отопления в одной половине дома, чтобы сделать отдельное отопление в своей, так как дом был разделен после смерти Юлиного деда (НО!!! – по завещанию дедушка оставил Юле весь дом).
Переезд
– Сестра Николая разрешила Юле забрать из дома все, что нужно, и оплатила машину до села Красного. Мы с соседкой купили продукты и дали ей с собой 500 рублей. Вся деревня над нами смеялась. Говорили: зачем дурочке помогаете. Я же всем отвечала, что с каждым такое может случиться.
Прежде чем отправлять Юлю за 100 км от нас, мы помогли ей получить медицинский полис, хотя прописки у Юли не было.
Когда мы уже грузили машину, позвонила «мачеха» и сказала, что не даст разгрузить машину. Я предупредила об этом сотрудников полиции Новохоперска, но они ответили, что выезжают только по факту. Вот и отправили мы Юлю в никуда, предупредив водителя, что ситуация мутная.
Вещи Юля выгрузила, но на улице. Постеснялась просить водителя занести их в дом, думая, что за это нужно платить, хотя мы за все заплатили.
В Юлиной половине дома не оказалось даже ступеней, и все вещи она заносила, запрыгивая с земли в дом. А там и телевизор, и стиральная машинка небольшая. Раньше у дома была пристройка, но «родственники» ее снесли, оставив вторую часть без входа. Соседи Юли (мужчина и две женщины) в это время только наблюдали за процессом. Никто не помог даже закинуть мешок с вещами в дом, хотя там был мужик. Зато звонить мне с угрозами, что они не пустят Юлю в дом – это он запросто.
Я заранее пыталась узнать у сотрудников администрации, есть ли крыша у той части дома, куда едет жить Юля, на что мной был получен ответ, что они не имеют права входить на частную территорию. По факту оказалось, что у той половины дома отрезаны все коммуникации, и свет в том числе. Мы написали заявление в полицию района, Юля написала повторное уже на месте.
Нет света, воды, газа и даже туалета
– Сейчас в благоустроенной, отремонтированной половине дома живет сын мачехи. Он продолжает запугивать Юлю. На днях показал ей пакет и говорит: «Смотри, у меня здесь крысиный яд». Хорошо, что Юля не поняла, к чему он это, я а не стала ее расстраивать. «Мачеха» же настойчиво предлагает Юле отказаться от этой половины дома, обещая купить ей взамен другой дом, говорит, что они не уживутся. Но я Юле запрещаю подписывать какие-либо документы. Кто знает, что эта женщина ей подсунет. Юля по уму − как ребенок. Если уж на то пошло и «мачехе» не нравится соседство, пусть себе купит другой дом, а девчонке отдаст нормальную, отремонтированную часть.
Этот прессинг продолжался четыре дня, пока «мачеха» не уехала к себе. Но и там она не успокоилась, продолжая угрожать.
Я звонила в МЧС. Говорю, что это оставление человека в опасной ситуации. Они мне сказали, что их организация этим вопросом не занимается и нужно звонить главе администрации. А глава никак не реагирует, каждый день обещает съездить посмотреть, но до сих пор не приехал. Просила подключить хотя бы свет, чтобы Юля смогла сама себе приготовить еду, ведь крупы, чай и электроплита у нее есть. Но мне ответили, что это нерациональное расходование средств!!! Представляете, девчонка буквально погибает среди людей, а помочь ей – это, оказывается, нерациональное расходование средств.
Девчонке-то надо немного: свет, прописку и группу инвалидности оформить. Она сама за собой может ухаживать, ведь жила же столько лет без помощи, да еще и за больным ухаживала.
Штраф за отсутствие прописки мы заплатили, теперь ее месяц не будут трогать. Но пока у нее на руках не оригинал документа о наследовании, а только копия, в доме ее не пропишут. Без прописки на учет в центр занятости ее тоже никто не поставит. Я позвонила в соцзащиту, где мне сказали: «Правильно вы сделали, выпихнули ее сюда – и все». Что значит выпихнули? Мы с соседкой получаем пенсию в восемь тысяч, мы сделали для нее все, что могли. Здесь у нее есть жилье, она сирота.
Если бы такое случилось у нас в Бутурлиновке, наши власти дали бы ей общежитие и она бы не голодала, как там. Она же не побирается, не просит у них есть, она просит нормальные, элементарные условия, свет, чтобы приготовить еду. Она молча погибает от голода. Ей хотя бы пережить эти дни до выяснения ситуации.
Я в шоке от людей, которые в упор не видят, что Юля − на грани жизни и смерти. Это же не город, где никто никого не знает, это село. Все знают, что она туда приехала.
Позвонила на почту, попросила сотрудницу помочь найти мать Юли, она же жива. Почтальон мне ответила: «Знаете что, мы не благотворительный центр и не центр опеки, звоните в опеку». Даже по-человечески не могут пойти навстречу. И только проходящий мимо знакомый Юлин цыган сказал: «Юлька, будет трудно – заходи к нам».
Разговор с Юлей
Татьяна Ивановна дала нам телефон Юли, и мы ей позвонили.
Разговор Юля начала со слезами и просьбой помочь: «Мне невыносимо жить. Куда мне пожаловаться? Помогите, пожалуйста. Я одна, сирота, все валится, все отобрали. Мне дедушка отписывал весь дом, а осталась одна завалинка. Как она («мачеха» – прим. ред.) это сделала, я не знаю. На меня кричат, обзывают.
Мне не на чем приготовить поесть: газ, свет, все отрезали. Хожу по соседям, прошу телефон зарядить. Стыдно людям в глаза смотреть. Ходила в администрацию, им на все плевать. Писала заявление в соцзащиту, но они сказали, что для получения документов на дом и прописку нужны деньги, а у них на это денег нет. Нужно заплатить какую-то госпошлину – 2800. У меня нет таких денег. У меня вообще денег нет. Я сирота. Мать бросила, бабушка с дедушкой умерли.
Сейчас купаться хожу на речку, там же набираю воду в бутылки, чтобы обмыться. Дом не пригоден к жилью, по завалинке хожу, ноги скоро переломаю. Потолок рухнул, света нет. Туалета тоже нет: по кустам бегаю. Денег нет совсем. На пятьдесят рублей, что у меня остались, я купила таранку. Вот ее и грызу.
По людям хожу, прошу: «Помогите сироте». Как дальше жить? Она (вдова дедушки) просит подписать на нее генеральную доверенность, говорит, что купит мне домик. Но она же меня обманет. Говорит: хоть куда жалуйся, никто тебе не поможет. Я уже начала бояться. Все делают, чтобы я отказалась от своей половины, но мне жить больше негде».
Мы позвонили главе сельского поселения Сергею Александровичу Тынянному. Вот как он прокомментировал эту ситуацию:
– Юля у нас в селе не проживала. Ей когда-то по наследству досталась часть дома. Эта половина дома стояла неухоженная. Теперь Юлия приехала, и мы не знаем, что с ней делать. Инвалидности у нее нет, но она нетрудоспособна, ее даже уборщицей никуда не пристроить.
Я выезжал на место, беседовал с проживающими во второй половине дома «родственниками». Ситуация, конечно, не простая. Они приезд Юли воспринимают в штыки. Все дело в том, что у Юли указано в документе, что ей принадлежит половина дома, но нет конкретного разделения, какая половина из них чья. По закону Юля может занять любую часть дома. Поэтому ее и запугивают, они понимают, о чем идет речь. Если она обратится в суд, суд может присудить ей даже ту, обустроенную половину.
Разговаривали мы с начальником соцзащиты, она готова оказать помощь. Но помочь Юле сейчас, пока она не прописана, мы не можем.
От редакции:
Люди дорогие! До чего же мы опустились. Рядом барахтается в желании выжить и найти свое место в жизни человек, а мы ей: «У тебя прописки нет. Ничем помочь не можем». Получается, что пока у человека нет прописки, то это и не человек вовсе. Нет его и помогать некому. Умираешь с голоду? Ну, и ладно. Меньше проблем будет. Так действительно же проще: отгородиться от человека фразой «нет прописки». Авось само все решится. Поесть человеку нечего? Авось кто подаст.
Неужели это сейчас норма – пройти мимо человека в беде?
В свою очередь, редакция газеты берет на контроль судьбу этой девушки. К сожалению, фотографий Юли и дома мы оперативно сделать не могли. Местные жители, которых мы нашли через интернет и попросили сделать снимки, вежливо ушли от разговора. Если среди читателей газеты есть неравнодушные, желающие помочь Юле,
звоните на телефон редакции: 8-863-927-04-41.
