Я справилась с ненавистью к своей дочери
Здравствуйте, дорогие сотрудники редакции. Очень рада, что наконец решила тоже исповедаться на вашей страничке «Для души», потому что то, о чем я хочу написать, – действительно страшно. Мне сейчас 52, а боль в душе не унимается, и совесть меня гложет многие годы. Так стыдно за свои поступки в молодости. Тех, кто прочтет и осудит меня, прошу – не отвечайте на мое письмо. Наверное, я жду совета и оправдания. А осудить – я сама себя осудила. Дело было так...
Когда я вышла замуж и забеременела, мне было 18 лет. По нынешним меркам – еще совсем девчонка. Но мне так нравилось чувствовать себя беременной, я так гордилась перед подругами своим замужним положением! Я с любовью поглаживала свой растущий животик и мечтала, что когда родится ребеночек, буду самой счастливой и красивой мамочкой на свете. Со всех сторон мне рассказывали, какое это счастье – быть матерью.
Родилась дочка. Такая красивая, такая здоровенькая. Мне несколько раз в день приносили ее покормить, и ни разу она не захныкала. Когда нас выписывали из роддома, ее завернули в красивый конверт, и мой муж впервые взял ее на руки. Это было так мило! Казалось, вот оно – счастье: любимый муж и малышка дочка.
Но в первую же ночь после выписки я узнала, что такое ад.
Оказалось, что тот прелестный пупсик, которого мне приносили покормить в роддоме, и постоянно орущее, срыгивающее, пускающее слюни, вечно пачкающее пеленки существо – абсолютно разные. Я не была готова к тому, что этот красный комок человека будет сутками мучиться от колик в животике, просыпаться по двадцать раз за ночь, криками требовать от меня грудь (которая жутко болела) и присасываться к ней на полчаса, как пиявка.
Я превратилась в живого мертвеца, похожего на пугало. Я ничего не успевала по дому. Да что там дом – сходить в туалет или просто перекусить стало проблемой из-за того, что дочка все время просилась на руки, требовала к себе непрерывного внимания.
В редкие минуты, когда дочка засыпала, я смотрела на нее и думала, что лучше бы я сделала аборт. Почему мне все врали, что быть мамой – это счастье? Что я делаю не так, если ничего хорошего в материнстве не вижу? Может, я плохая мать? Ребенка надо любить, обожать, целовать в попку, а я – ненавидела всем сердцем. Я чувствовала себя какой-то убогой, ущербной преступницей. Я злилась на себя за отсутствие любви, на дочку – за то, что все время кричит и не дает мне времени на отдых.
Как тошно мне все это сейчас вспоминать... Когда дочка заливалась плачем, я орала на нее, как психопатка: «Заткнись, скотина! Прекращай орать!». Я даже ее шлепала, когда ей было всего три месяца. Я смотрела на нее и думала, что лучше сделаю десять абортов, чем еще раз рожу такое чудовище.
Прошу еще раз – не судите меня. Я исповедуюсь, а за исповеди не судят.
Не думайте, что я не следила за ней. Как и все матери, я ее вовремя кормила, гуляла, меняла пеленки. Но делала это не потому, что любила малышку, а потому, что «все так делают, и я должна». А в душе я мечтала бросить ее на улице, на морозе, убежать куда глаза глядят и забыть о ней, как о страшном сне.
Конечно же, я об этом никому не говорила, потому что признаться в этом было страшно и стыдно.
Полюбить всей душой, всем сердцем свою доченьку и кровиночку мне помогло... зеркало. Однажды я укачивала малышку (ей тогда было полгода) и задержалась возле большого зеркала. Посмотрела на себя со стороны: вот я – такая большая, а вот – моя дочка, маленькая и беззащитная, крохотный комочек в моих огромных руках. И это существо все равно доверчиво прижимается ко мне, несмотря на мою ненависть к ней и злобу.
Мои ноги подкосились, я опустилась на колени и залилась слезами раскаяния, я умоляла свою спящую кроху о прощении, целовала ее розовые, мокрые от моих слез, щечки. Я кричала в голос, что я больше никогда не подниму руку на своего ребенка.
Видимо тогда ко мне и пришло прозрение – что значит быть матерью. Тогда же ко мне пришла та самая материнская любовь, о которой пишут стихи и слагают песни.
Сейчас моей дочери 34 года, и я под страхом смерти никогда не расскажу ей о том, что пережила в первые полгода после родов.
Сейчас я понимаю, что если бы могла поговорить с кем-нибудь близким и мудрым – тот период прошел бы гораздо быстрее. Скорее всего, таких мам много, и они знают, что поступают плохо, но не знают, как с этим справиться. Ведь я же такая не одна?
Бывшая плохая мать
