Военное рабство
Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Хозяйство»! Разрешите поблагодарить Вас за Ваше чудесное издание. Мы его очень любим и с большим интересом читаем!
В одном из ваших номеров было опубликовано письмо читательницы: воспоминания детства о жестокости учительницы, которая наказала девочку за то, что та взяла счетные палочки у дочери женщины, угнанной во время войны немцами на работы в Германию. Меня зацепила фраза о том, что в понятии сельчан эта женщина прекрасно жила в Германии и работала на немцев, вернувшись оттуда красиво одетой (ей немцы за работу заплатили). Может быть, я не права, пусть автор этого письма меня извинит.
Но дело в том, что в период своей учебы в институте (1989-1993 г.) в городе Ростовена-Дону я снимала квартиру. Хозяйкой этой квартиры была Поцелуева Нона Александровна. Она была одной из тех, кого во время войны немцы угнали в рабство. Нона Александровна умерла в 1999 году. Но вот что она об этом периоде своей жизни рассказывала.
Их увозили из оккупированного города Ростова-на-Дону. Возможности избежать этого, куда-то спрятаться, не было. Расстреливали всех, кто не приходил отмечаться на биржу. У всех были книжечки для отметок. Ростов был разбомблен и разграблен. Жить негде, холод, голод. А немцы обещали еду и кров. Надо только поехать поработать. Люди не особо и стремились избежать этой отправки. Думали, что немцы им работу дают. Загрузили в вагон, как скот. Стоя в битком набитом людьми товарном вагоне, без воды и еды, ехали до самой Германии. Ноне Александровне тогда было 25 лет. Она мне показывала фотографию, сделанную немецким фотографом, где она запечатлена изможденная с порядковым номером в руках.
Они должны были работать на самолетном заводе, он находился где-то на территории бывшего ФРГ. Рядом с этим заводом находился концентрационный лагерь. Туда отправляли «отбракованных» людей.
В момент, когда проходила сортировка людей из состава, в котором была Нона Александровна, к начальнику распределительного пункта пришла хозяйка местного постоялого двора и попросила двух молодых девушек для работы в ее трактире. Начальник разрешил ей кого-нибудь выбрать. Она выбрала Нону Александровну и ее подругу – Фриду.
Так Нона и Фрида стали работать в трактире. Еды тогда в Германии вдоволь не было. Только по карточкам. Поэтому как трактир это заведение не работало, а только как постоялый двор – пересыльный пункт для немецких воинских частей. Хозяйка была рьяной фашисткой. За любую провинность девушкам грозил концентрационный лагерь. Работали от рассвета до заката. Работать нужно было всегда, нельзя было присесть хотя бы на минуту.
Кормила хозяйка девушек один раз в сутки. В свинячье корытце кидала им вареную брюкву, картофельную кожуру, очистки, огрызки и ни одной «жиринки», все это месила и ставила им: «Ешьте». Есть девушкам хотелось всегда. Команды она им отдавала на немецком языке. Девушки обращались к ней на русском (немецкий язык не хотели учить). Обращались они к ней не фрау, как это принято у немцев, а русским простым словом – «старая п…».
Как-то на постоялый двор заселилась воинская часть, вернувшаяся с фронта. Хозяйка подходит к офицеру и задает ему вопрос: «Старая п…– Was ist das?» («Что это такое?»). А военные на фронте из словарного запаса противника, как известно, в первую очередь учат ругательства. Этот офицер засмеялся. У Ноны и Фриды внутри все оборвалось. Но немецкий офицер перевел это русское выражение на немецкий язык как «госпожа». Хозяйка осталась довольна. Этот офицер спас Ноне Александровне и Фриде жизнь.
Немцам нельзя было проявлять к рабам какую-нибудь симпатию или сочувствие. За это наказывали. Нона Александровна рассказывала, что бывало, когда она спускалась в подвал, ее догонял немецкий солдат и совал ей в карман сверток. Говорил: «butter, butter», оглядывался, чтобы его никто не увидел, и быстро уходил. В кармане оказывался завернутый в бумагу кусочек хлеба. И это было не раз.
Она рассказывала, что после возвращения домой их травили, плевали им в лицо и называли немецкими подстилками и проститутками. Но она говорила, никаких домогательств со стороны немцев не было. Наших девушек считали скотом. Нона Александровна говорила, что немецкие солдаты боялись к ним приближаться, чтобы не получить взыскания.
Территорию, где находились девушки, освобождали американцы. Когда начались бомбежки, хозяйка собрала два чемодана ценных вещей. Эти чемоданы девушки при каждом налете американской авиации таскали в бомбоубежище и обратно. В один из налетов эти чемоданы исчезли. Хозяйка обвинила в пропаже девушек. Если этих чемоданов не будет через несколько дней, девушек отправят в концлагерь. А где можно было найти эти чемоданы? Девушки плакали, ожидали отправки в концлагерь. Об этой ситуации узнал немецкий офицер. Он провел расследование. Выяснил, что чемоданы украл немецкий солдат, и его часть уже уехала в другое место. Этот офицер связался с командиром части проворовавшегося солдата, послал туда посыльного, и хозяйке вернулись ее чемоданы. А Нона и Фрида избежали печей крематория концлагеря.
Вскоре город заняли американские войска. Люди, находящиеся в рабстве, были освобождены. Ждали отправки домой. Некоторые грабили немецкие квартиры. По улицам города ходили русские девушки в красивых ночных сорочках и пеньюарах. Вот откуда у той женщины, которая вернулась из Германии, были красивый шарфик и детские счетные палочки, которые упоминались в письме вашей газеты. Немцы и не думали платить своим рабам за работу.
Когда Нона Александровна вернулась в Ростов-на-Дону, ее ждал «волчий билет». На работу никуда не брали. В послевоенном Ростове был голод, люди на улицах падали в голодные обмороки. Работы не было. Каким-то чудом ей удалось устроиться на Донскую табачную фабрику. Человек, который ее устроил, практически спас ее от голода. Она говорила, что они воровали сигареты на фабрике, продавали их на рынке и обменивали на еду и вещи.
Нона Александровна была затравленным человеком. Может быть, оттого, что выросла в детском доме. Ее туда привела мать в девятилетнем возрасте. Спасала ее от голода. Потом мама приходила к ней к воротам детского дома и говорила, что ее заберет. Но маленькая Нона и не хотела никуда уходить – ее кормили в детском доме, куда она пойдет? Потом мать перестала приходить. Больше Нона Александровна о своей семье ничего не знала. Детдомовские дети отличаются от домашних детей. Видно, что и в пожилом возрасте ей очень хотелось ласки. Она очень ее искала в людях, почти как кот Кошмар из рассказа в вашей газете. Очень любила свою кошку – Мавру. Лучше любить животных. Они не так жестоки как люди.
Лариса АБДРАХИМОВА, Ростовская область, Дубовский район, станица Жуковская
