«Кровавое воскресенье» глазами ребенка
История, с которой вы сегодня познакомитесь, это не просто рассказ из жизни одной маленькой девочки. Это история тысяч девчонок и мальчишек, переживших те страшные события. Она стоит того, чтобы ее услышать.
Этой маленькой девочке сейчас уже 80 лет. И мы вспомним ее детство. Ее жизнь.
Иногда, перед сном, когда бабушка закрывает глаза, вновь и вновь вспоминает свой горящий дом, вместе с которым и сгорело ее детство. Сгоревший дом… и убитые отец с любимым дедушкой, которые сейчас похоронены в обнимку в одной братской могиле. Воспоминания, от которых до сих пор стынет в жилах кровь…
Это было страшное событие. Событие, которое называли в прессе в те года «Кровавым воскресеньем». Событие, которое разделило жизнь маленькой девочки на «до» и «после». Событие, которое ей не забыть уже никогда.
НО ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЛАСЬ!...
Маленькая щупленькая старушка сидела на диване, устало сложив морщинистые руки на коленях. На ее лице отражалась глубокая печаль, и только искорки в глазах говорили, что это веселая задорная женщина. Это моя бабушка – Бруцкая Екатерина Анифатиевна. А рядом я, ее внучка, Шайсултанова (Бруцкая) Ирина Анатольевна, приехала проведать бабушку, а заодно послушать рассказ о нелегкой жизни длиною в 80 лет. Моя бабушка - ребенок войны. И ей есть что рассказать!
ТЕПЛЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
«Семья была у меня большая и дружная, – неторопливо начала бабушка, как будто на машине времени перенеслась в то счастливое время. – Мы жили в селе Островец Уманского района Черкасской области, на Украине. Эта была небольшая деревушка с тремя широкими и зелеными улицами. Люди жили в маленьких, тесно пристроенных друг к другу, довольно ухоженных домах. Каждый дом был неповторимым, отличающимся друг от друга не только цветом забора, формой крыш, дворами, но и каким-то особенным колоритом. Единственное, что было одинаковым во всех домах, – это соломенные крыши.
Несмотря на бедность, люди не враждовали, а, наоборот, были добрыми и дружелюбными, удивительно трудолюбивыми, общительными. Часто, собравшись у речки, на лавочках у своих домов или просто на улице, они рассказывали разные истории из своего печального, иногда даже горького прошлого, от которого хотелось плакать, а некоторые истории заставляли смеяться до слез. Старшие давали молодым советы и делились жизненным опытом. Что интересно, никто никогда не закрывал двери и калитку на замок. Доверие – главная отличительная черта островчан.
Мои родители знали друг друга всю жизнь, так как жили на одной улице. Когда стали подростками, полюбили друг друга и решили связать свои судьбы, чтобы быть вместе и в горе, и в радости всю оставшуюся жизнь. Поселились молодожены в доме родителей отца – Марины и Степана Зарубы, где проживали еще брат Иван и сестра Надя.
1 июля 1937 года у родителей появился первенец - моя сестра Нина. Через два года 2 сентября родилась я. Брат Женя родился 10 ноября 1942 года.
Единственный момент, который я помню до «Кровавого воскресенья», это то, что в детстве я была еще та шкода и везде бегала за своей сестрой. «Ох, уж и хулиганка!» – в сердцах восклицала мама. Я помню, как сильно любила меня бабушка Марина. Всегда рассказывала мне перед сном сказки, которые сама и сочиняла, и после этого мне снились хорошие волшебные сны. Когда я делала «шкоду», я забегала домой со словами: «Бааабуушкааа, спрячь меня!». Я забиралась на печь и просила не говорить маме, где я, а она всегда меня прятала. А бывало и такое, что я вылезала через окно и убегала на улицу, а бабушка за мной окно закрывала. Мама забегала в хату, а меня нет. Поискав немного, уходила по своим делам. А я гуляю до вечера, к ужину прихожу – мама уже все забывала и не злилась на меня.
Были хорошие времена… Жалко, что мы вместе были очень мало... Умерла бабушка, когда мне было 4 года. Я помню тот день. Однажды я увидела, что «літає літак» (с украинского – летает самолет). В то время это было целое событие, и я побежала домой, сообщить остальным. Прихожу, а мне говорят: «Тише, бабушка спит, не трогай ее». Больше я ее не видела».
Бабушка Катя замолчала, глаза ее стали грустными. В комнате повисла тишина, казалось, что даже старинные часы с кукушкой стали тише отбивать свой ритм. Я сидела не шелохнувшись. А тем временем бабушка продолжила.
«Когда произошло «Кровавое воскресенье Островца», а именно так называли этот день в газете «Сiльськi вiстi» («Сельские вести»), мы были совсем маленькими и беззащитными. Это тот день, с которого начинается моя история. Спросишь ты меня, что я вчера ела, что делала – не вспомню точно. А то воскресенье я помню хорошо.
Мой отец в 1941 году был призван в ряды Советской армии для защиты Родины. В 1943 году ранен фашистами в ногу, после чего был комиссован в госпиталь населенного пункта Ясиноватый, Черкасской области, а после отправлен в родное село Островец.
12 января 1944 приехало 2 грузовика с фашистами в поисках партизан, которые жили недалеко от нашей деревни, в лесу. Что там произошло, никто не знал, но фашисты не вернулись, а наши партизаны остались живы.
14 января в три часа ночи прибыло 12 автомашин с отрядами фашистов в поисках советских партизан. Они хотели отомстить нашим, расстрелять их за то, что случилось с фашистами накануне. Конечно, мы все спали. Мама в то время была беременна сестричкой Таней.
И вот каратели явились снова, уже в большем количестве, и «начали поиск».
ДО СИХ ПОР ПОМНЮ СТРАШНУЮ КАРТИНУ
Я проснулась от чьего-то крика, грохота и суматохи. Мама зажгла лампу. Дедушка Сергей и бабушка Оксана (мамины родители переехали к нам жить) начали нас быстро одевать. Немцы пришли в дом и всех выгнали на улицу. Бабушка взяла маленького братика на руки, папа ‒ меня, а Нина просто шла рядом. Отец еще прихватил с собой кофту, чтобы замотать прострелянную ногу, на случай, если их где-то будут долго держать. «Если нога замерзнет, то точно пропаду» - сказал он мне. Только мы успели выйти, как загорелся дом. Немец взял горящее сено и бросил на крышу соседнего дома. Он тут же запылал, как и наш. Другой немец выхватил кофту и бросил ее в огонь.
‒ Бабушка, что же он делает?!
‒ Молчи, Катя, оно тебе не надо.
Прошло столько лет, а я до сих пор вижу перед своими глазами страшную картину, как горел мой дом. Вместе с ним и сгорело мое детство.
Я заплакала, было страшно и холодно, так как мы все были полураздетые и босые. Нас куда-то гнали, все шли молча, с каждым горящим домом присоединялось все больше односельчан, разговаривать запрещали. Вскоре нас разделили: маму и нас – в одну сторону, папу и дедушку в другую, к обрыву.
Немцы выстроили всех мужчин и юношей вдоль обрыва и начали расспрашивать о том, где прячутся партизаны и кто им помогает. Все молчали. Уже позже я узнала, что один мужчина успел сбежать в лес. Было темно, поэтому погони за ним не было.
Мы стояли в ожидании, но я очень замерзла и начала плакать. Фашист, стоявший рядом, сильно ударил меня и пригрозил, что застрелит, и я замолчала. Наша соседка тетя Клава сняла с себя юбку и надела на меня. Другая женщина стянула с себя платок и закутала меня в него полностью. Но январский мороз пробирал до костей и оставил о себе напоминание в виде кашля, который никак не вылечивается и по сей день.
Далее началось ужасное зрелище. Фашисты со своими собаками окружили, а нас выстроили так, чтобы мы могли видеть всех мужчин.
Варвары тем временем продолжали допрос: «Кто помогает партизанам?! Кто помогает партизанам???!!!» Один мужчина не выдержал и сказал: «Им все помогают!!!» Если б только он знал, чем обернется для всех его ответ!
Фашисты разозлились: «Ах, все!» - и в тела наших отцов тут же обрушился огненный шквал из фашистских автоматов. Я видела, как в моего отца и дедушку попало много пуль. И это был последний раз, когда встретились мы взглядами. Раздался плач и рыдания женщин и детей. Огонь не прекращался до тех пор, пока все мужчины у нас на глазах не были расстреляны. Горячая праведная кровь паром дышала в рождественский мороз. Это были наши родные и близкие: чьи-то папы, чьи-то братья или дедушки – наши защитники. Нас тоже ждала их участь. Но прискакал один немец на коне и сообщил, что идут партизаны и им надо бежать.
Фашисты в суматохе начали группироваться и скрываться на своих машинах. А мы… А что мы, у нас тут не было ничего. Наши дома горели. Мы голые и босые пошли в соседнюю деревню, к папиному брату. По дороге, откуда-то из темноты слышалась стрельба в сторону карателей. Мы поняли, что тот мужчина, который успел убежать, сообщил партизанам, что творится на нашей родной земле. Партизаны пришли, хоть и немного поздно. Они спасли нас: женщин и детей. Но, к сожалению, в ту ночь были убиты 142 островчанина и три партизана, которые спасли нас.
Когда все затихло, женщины перенесли зверски убитых родных в ту кровавую зимнюю ночь и похоронили в одной братской могиле. Там лежат в обнимку мой дедушка и отец. Грустно все это, и звучит страшно. Отец и сын в одной могиле. Я знаю, до сих пор они смотрят за мной и оберегают. Над могилой сейчас возвышается обелиск. К нему не зарастает народная тропа. Это наша память, наша боль, наша любовь.
И тебе рассказала, моя внученька, запиши мой рассказ. Пусть он будет у тебя в блокноте, на долгую память».
Бабушка Катя закончила свой рассказ, а у меня перед глазами все еще стояли картины «Кровавого воскресенья», всех жизненных трудностей, которые пришлось испытать этой хрупкой женщине!
Моя дорогая, любимая бабушка!!! Я не стала корреспондентом, как ты мечтала! Но я записала твою историю, и буду передавать этот дневник детям и внукам! Ты и твоя история останутся навечно! Живи долго и счастливо, моя родная!
Ирина Шайсултанова
Подписывайтесь на наш дзен-канал
