Из-за паутинки не отдают ребенка
НАМ В РЕДАКЦИЮ ПОЗВОНИЛА МАРИЯ НИКОЛАЕВНА С ПРОСЬБОЙ ПОМОЧЬ ЕЙ ВЗЯТЬ ПОД ОПЕКУ ПРАВНУЧКУ.
Марии Николаевне 74 года, она воспитала свою внучку Сашу, а после занималась воспитанием ее дочери Киры. Как произошло, что ребенок стал нуждаться в опеке, рассказала сама Мария Николаевна.
Внучки
– Саша, внучка, сама была в детском доме. Когда мама Саши умерла, она попала в приют, – говорит Мария Николаевна. – Отца у нее не было, но был мужчина, который ее удочерил. После суда внучку мне не отдали, и отчим отвез Сашу к своей сестре. Они погнались за деньгами, думали, опека – это бог весть знает какие деньги. Там она прожила три месяца, после Сашу сдали в приют. Воспитательница спросила у внучки, есть ли у нее другие родственники, и та сказала, что ее воспитывала бабушка Маша и дядя Саша (это мой сын). Саша рассказала, что у нее все было хорошо, но когда мама умерла, родственники отца забрали ее у бабушки. С помощью воспитательницы Саша написала и прислала мне письмо. Когда я его получила, сразу поехала за ней. Сашу пообещали перевести из песчанокопского приюта в сальский, чтобы я смогла ее забрать.
Забрали ребенка
Мой сын и друг нашей семьи, Миша, пообедав, собрались в магазин за сигаретами. Киру взяли с собой. Я им дала 200 рублей купить что-нибудь внучке. Они купили ей воду и мячик. Потом сын решил вернуться в магазин – купить еще одну пачку сигарет. Миша стоял с внучкой на улице. Подошла сотрудница из полиции, забрала ребенка и увела. Эта сотрудница хорошо знала и меня, и мою внучку. С моей внучкой Александрой они даже вместе выпивали. Позвонила она мне и говорит: «Я вашу правнучку кормлю обедом». Я с ней так по-хорошему: «Что ты, Таня, мы только пообедали, они в магазин пошли».
Пошла я к ней. Вела она себя отвратительно: хлопала по столу руками, материлась, называла меня по-всякому. Сотрудники начали ее останавливать, но она даже не обращала внимания. После подъехала машина, сотрудница из приюта забрала ребенка, и они уехали.
Мама правнучки даже разговаривать о дочери не хочет. Папы у ребенка нет, даже не известно, кто он. Внучка, как сирота, получила квартиру, жила отдельно, выпивала. Из опеки к ней приезжали четыре раза. Там окна побитые, двери разбиты. Саша нигде не работает, ходит по подружкам. Из опеки ко мне ни разу не приходили и не спрашивали, как я воспитываю Киру. Теперь молча забрали, и я ничего не могу сделать, – плачет Мария Николаевна.
Куда я только не обращалась
– В этот же день мы с сыном Александром обратились в полицию, прокуратуру, следственный комитет. Все говорили одно и то же: «Опека не имела права забирать ребенка с улицы». Но никто ничем не помог. Я четыре раза обошла все эти организации, столько же раз была в администрации, в управлении образования и в опеке, – продолжает Мария Николаевна.
– Я обращалась в управление по правам человека, видимо, только это и подействовало. После мне позвонили с опеки и сказали принести все документы, какие есть. Меня там пять раз заставляли переписывать биографию. За характеристикой к участковому также пришлось сходить пять раз, пока им не позвонил участковый и не сказал: «Что вы делаете? Зачем женщину гоняете?». Мне дали подписать бумаги на опеку, сказали, на следующий день придут проверять. Я-то себя знаю, говорю: «Приходите хоть сейчас, смотрите». Ко мне пришли, все посмотрели и говорят: «Паутинка висит». А на улице такой ветер был, видно, с балкона залетела и на люстре повисла. Через пять дней мне позвонили и сказали прийти за документами. Я поняла, что ребенка мне не отдадут. После этого я начала отправлять документы в Москву – в Управление образования по правам ребенка, по правам человека, в передачу «Мужское-женское», но, видимо, туда ничего не доходит.
Тяжбы с опекой
Когда я была опекуном своей внучки Саши, сотрудница из опеки написала заявление, что я не справляюсь с внучкой и хочу ее отдать в детский дом. Родную внучку на год у меня забирали, она меня до сих пор за это материт.
Через год я забрала Сашу и у меня спросили, знаю ли я девочку Наташу. В приюте в это время была и Наташа, дочка свата, которую я видела раз пятьшесть. Наташа говорила сотрудникам приюта, что если бы бабушка Маша знала, что она находится в приюте, то забрала бы и ее. Так я взяла на воспитание и Сашу, и Наташу.
Только в прошлом году Александра узнала, кто от моего имени написал заявление, и попросила у меня прощения. Когда сотрудницу опеки спросили, правда ли это, она признала, что да – писала заявление. А на вопрос, зачем она это сделала, ничего не ответила. Сейчас она вытворяет то же самое. Про меня написали такое, что меня не только в тюрьму, в ад не возьмут. Будто у меня паутина кругом, тараканы по квартире бегают. Когда я рассказала соседям, все были в шоке и начали писать обращение в опеку и администрацию, чтобы защитить меня. Я не понимаю, неужели ребенку в приюте лучше, чем дома? Я ее воспитывала три года и четыре месяца. Она уже год живет в приюте, постоянно болеет, гланды уже размером с ее пальчики детские. Прихожу, проведываю ее. Она знает, если бабушка занята, то не сможет прийти, я ее всегда предупреждаю. Что теперь делать, я даже не знаю.
О том, что по этому поводу нам сказали в органах опеки, и рассказы внучек Марии Николаевны читайте в следующем номере.
