Я не виновата в том, что любила...
Это случилось почти двадцать лет назад, когда я ждала из армии своего жениха Женьку. Вспоминаю об этом, и мне почему-то становится стыдно. Но судить себя не за что. И прошу читателей газеты тоже не судить меня. Просто хочу рассказать все как было или, скорее, – исповедаться.
Это случилось почти двадцать лет назад, когда я ждала из армии своего жениха Женьку. Вспоминаю об этом, и мне почему-то становится стыдно. Но судить себя не за что. И прошу читателей газеты тоже не судить меня. Просто хочу рассказать все как было или, скорее, – исповедаться.
Итак, Женька служил в армии, в Чечне, часто писал веселые письма, но мне смешно от них не было. По телевизору показывали все ужасы той войны и каждый раз, когда задерживались письма, я боялась, что с моим любимым случилось что-то страшное. Дружили мы еще с пятого класса – он таскал мой портфель и решал задачи по алгебре, а я писала ему сочинения по литературе. Еще тогда мы знали, что поженимся. Мы действительно любили друг друга.
Тем летом я пошла в отпуск. И чтобы он не прошел зря, стала помогать подруге делать ремонт в ее квартире. Как оказалось, специалисты с ней мы не очень хорошие, да к тому же еще и болтушки-хохотушки. Словом, стала я к ней домой ездить каждый день как на работу. Ездила в одно и то же время и всегда попадала в один и тот же троллейбус с «бортовым номером» 777. Уже через три дня таких поездок мы стали с водителем здороваться, а еще через день познакомились. Водителя звали Алексей.
Теперь уже специально я ждала только троллейбус с «бортовыми» семерочками. Полчаса дороги мы болтали, шутили, делились мыслями. Алексей рассказал, что работал в Чернобыле и имеет дозу облучения.
Незаметно за поездками и разговорами пролетел мой отпуск. Ремонт мы с подругой так и не доделали.
Нет, в Алексея я не влюбилась, даже не приняла его как друга. Просто общаться с ним было легко и непринужденно. И он действительно был хорошим человеком. Но вот в последний день моей поездки к подруге он взял да и вручил мне букет цветов и сделал предложение. Это было так неожиданно! В троллейбусе, при свидетелях-пассажирах. Говорил, что у него, как у чернобыльца, есть отдельная квартира, в которой ему грустно и одиноко жить. Говорил, что прекрасно понимает: долго ему не прожить, поэтому хочет успеть жениться и завести детей. А я испугалась. Испугалась – что я буду делать с больным человеком, который к тому же намного старше меня? У меня же есть Женька, которого я люблю, которого жду, которому пишу письма. Я отказала.
Кончился мой отпуск. Закончились и поездки. Вдруг через несколько месяцев, в октябре, Алексей пришел ко мне на работу. С цветами. Он снова мне сделал предложение руки и сердца. И снова я отказала. Неожиданно Алексей расплакался, как ребенок. Слезы просто лились ручьем. Вот так – не по-мужски. Плакал и говорил мне, что я могла бы его спасти, но у меня нет ни сердца, ни сострадания к ближнему.
Через полгода вернулся мой Женька. В боях его серьезно ранили, он получил инвалидность. Мы поженились и живем до сей поры. У нас трое детей и мы счастливы.
Вот только в последнее время стали меня мучить угрызения совести: а вдруг я действительно была последним спасением для того троллейбусного Лешки? Я даже несколько раз выходила на остановку ко времени его троллейбуса, но водитель был другой. Однажды я спросила его про Алексея. И узнала, что тот давно уже не работает, уволился по состоянию здоровья. Надолго уходил на больничные, а какому начальству такое понравится? Где он и что с ним – сейчас никто не знает.
Вот такая исповедь. Я прекрасно понимаю, что нельзя помочь всем, но совесть все же нет-нет да и напомнит об этой истории неприятными уколами. А вы как бы поступили?
ТАТЬЯНА П.
